НПФ «Норильский никель» инвестировал в акции ГМК около 3 млрд руб. В интервью РБК daily президент НПФ «Норильский никель» СЕРГЕЙ ПУЧКОВ рассказал, как будет развиваться пенсионный бизнес фонда и почему фонд решил вмешаться в спор «Русала» и «Интерроса».
— Как заканчивается год для НПФ «Норильский никель», удалось ли вам привлечь новых участников в фонд?
— Говорить, какое место удастся занять фонду на рынке обязательного пенсионного обеспечения, наверное, еще рано, но, учитывая, что мы планируем получить не менее 550 тыс. новых договоров, скорее всего, нам удастся сохранить вторую или третью позицию среди крупнейших НПФ. Ту же динамику привлечения мы рассчитываем сохранить и в следующем году.
По резервам у нас, как и у всех, существенного прироста не ожидается: в среднем их объем растет на 10% в год. Питать иллюзии относительно рынка добровольного пенсионного страхования после того, что было в 2008 году, пожалуй, преждевременно. Основной прирост этого сегмента рынка происходит только за счет увеличения стоимости инвестированных активов или за счет вклада кэптивных компаний. Тут, может быть, еще и дело в том, что часть потенциальных клиентов оттянула на себя программа софинансирования. Но все равно это небольшие деньги...
— Почему же ваш фонд, тем не менее, также участвует в программе софинансирования? Это же убыточный бизнес для большинства фондов...
— Экономика здесь, может, немного хуже, чем в обязательном пенсионном страховании. Но здесь логика иная: просто чем больше клиент заключил с НПФ договоров, тем он становится лояльнее.
Кроме того, мы развиваем и кросс-продажи, например, у нас есть опыт продаж нашими агентами банковских продуктов. Речь, конечно, не о депозитах, а о таких вещах, как карточки или потребительские кредиты. Пока этот проект есть только в нескольких городах. Это для нас лишний повод напомнить о себе клиенту, ведь в отличие от страховой компании, куда человек может обращаться и несколько раз в год, НПФ после подписания договора об обслуживании ограничивается только высылкой раз в год «письма счастья». А с клиентом, может быть, встретимся лет через 20, когда ему начнет выплачиваться пенсия. Мы хотим показать, что можем быть более полезными и в краткосрочной перспективе.
— Вам удалось разобраться, почему на НПФ «Норильский никель» в этом году было так много жалоб граждан, пенсионные накопления которых недобросовестные агенты переводили из ПФР?
— У нас было порядка 212 обращений, из которых треть, как выяснилось, это просто потому, что клиенты позабыли, что подписывали договоры. Около 30% из тех, кто жаловался, были обмануты агентами, но остались в фонде. Потому что граждане прекрасно понимают, что гораздо выгоднее держать деньги в НПФ, который обыгрывает инфляцию, чем ВЭБе. Главное, чтобы фонд не вел агрессивную инвестиционную политику, не рисковал деньгами граждан...
Еще примерно в 30% из этих случаев это были фальшивые договоры, которые нам принесли агенты.
Мы расторгли порядка 20 агентских договоров, и двоих сотрудников фонда, которые были виноваты в этом, мы также уволили.
Кстати, проблема мошенников касается не только многих фондов, которые занимают активную рыночную позицию, но и ПФР, со счетов которого увели деньги. Мы в этом смысле такие же пострадавшие, если принять в расчет репутационные потери. Для того чтобы снизить возможность для мошеннических действий агентов, я думаю, могли бы быть введены законодательные нормативы, чтобы человек не мог на протяжении всего года бегать из фонда в фонд, а имел бы право подать заявление только один раз в год.
— Вы упомянули об инвестиционной политике фонда. В какие бумаги вы инвестируете?
— У нас очень консервативная политика, потому что мы боимся волатильности фондового рынка. Мы просто не готовы рисковать деньгами клиента на рынке, который зависит от воли одного-двух крупных иностранных игроков. Поэтому мы, пользуясь возможностями, которые дает нам наше законодательство, сейчас начинаем инвестировать в инфраструктурные проекты, делать прямые инвестиции... то есть в этом случае мы работаем не с производными инструментами, а с самим эмитентом.
После 2008 года, когда выяснилось, что никакой этики на нашем инвестиционном рынке нет, это, похоже, один из немногих способов защитить свои интересы.
— Насколько НПФ «Норильский никель» сильно пострадал в кризис? Есть ли у вас сейчас дефолтные активы в портфеле?
— У «Норильского никеля» была другая проблема. Мы крайне недовольны «наследием», которое нам оставило предыдущее руководство фонда. Мы приступили к работе с убытком 2 млрд руб. Около 95% активов фонда почему-то размещалось через УК «Росбанка», а когда наступил кризис, управляющие этой компании купили несколько бумаг по цене, которая в десять раз превышала их реальные котировки. Например, был такой эмитент ФЛК, бумаги которой к началу кризиса вообще лежали мертвым грузом, потому что компания фактически уже была банкротом. Операция была простая: бумаги, которые уже не стоили ничего, были куплены по последним рыночным котировкам. Формально все было сделано правильно, но на деле целый миллиард пенсионных денег был инвестирован в дефолтные активы. Еще в портфеле у нас были бумаги небезызвестного «Еврокоммерца»... Не знаю, как квалифицировать действия УК «Росбанка». Думаю, что это глубокий непрофессионализм, который граничит с целенаправленными действиями по выводу активов.
— Насколько значительные убытки понес фонд?
— Мы потеряли примерно 20% от резервов. Тем не менее по итогам 2008 года
мы не стали разносить убытки на клиентов, оставив весь убыток на балансе фонда. Иначе получилось бы, что новое руководство фонда, которое выступает за социальные программы для работающих, начало бы с того, что на 20% урезало всем будущую пенсию. Или тогда у каждого пятого пенсии не было бы вообще. Уверен, что НПФ компенсирует убытки фонда из доходов будущих периодов. В прошлом году мы уже начали отыгрывать свои потери.
— Какие управляющие компании выбрал фонд?
— Около 70% активов мы доверили УК «Тройка Диалог» и УК «Уралсиб».
— Одна из последних покупок фонда — акции вашей компании-учредителя. Сколько средств фонд вложил в бумаги ГМК «Норильский никель»?
— Все, что позволяло нам законодательство, — 15% от объема резервов и еще 10% от портфеля пенсионных накоплений. То есть мы инвестировали несколько миллиардов, учитывая общий размер имущества фонда — 19 млрд руб. Мы заинтересованы в увеличении нашей доли в компании, так как ее акции являются одними из наиболее перспективных на рынке, а также потому, что это позволит повысить влияние на политику компании.
— Какие у вас отношения с другим акционером ГМК «Норильский никель» — компанией «Русал»?
— Я сейчас помогаю «Русалу» вернуть участие в одном из его фондов — НПФ «Стройкомплекс». Представители «Русала» сейчас борются в судах, чтобы восстановить меня в должности члена совета этого фонда.
Что же касается ситуации с «Норильским никелем», то наше решение войти в пул инвесторов, которые намерены выкупить долю «Русала», продиктовано исключительно тревогой, что акционер, владеющий блокпакетом комбината, может затормозить развитие некоторых социальных программ, в частности снизить расходы на пенсионное обеспечение его работников. Зная не понаслышке, какая ситуация на предприятиях самого «Русала», это вполне реальный вариант. Согласиться с этим мы не можем, потому что хотим сохранить пенсионную программу «Норильского никеля», которая является уникальной для всей металлургической отрасли. Поэтому мы намерены отстаивать свою позицию, в том числе и на собраниях акционеров «Норильского никеля»...
— Какова политика фонда «Норильский никель» на рынке слияний и поглощений НПФ? Я знаю, что вы готовили несколько сделок…
— Мы не видим смысла покупать сейчас фонды, дешевле создать филиалы и работать с рынком. А кэптивные большие фонды просто никто продавать не будет.
— С чем связано намерение фонда приобрести долю во Внуково и сколько вы готовы инвестировать пенсионных средств в этот проект?
— Пока говорить о том, какую долю купит фонд, рано. Еще неясно, сколько город готов предложить инвесторам, по какой цене. Но мы, скорее всего, будем участвовать, потому что понятно, что Москва растет и необходимо развивать аэропорты. Нам интересен этот проект хотя бы потому, что он носит статус инфраструктурного. Сейчас вокруг этого проекта определяется круг инвесторов, с некоторыми из них мы ведем переговоры.
